О местах этих еще в книге «Заметки по пути в южные губернии Российской Империи» известного немецкого ученого и путешественника Петра Симона Палласа, изданной в 1793 г. есть такие строки: «Влево от нашей дороги, широко раскинулось лесистое подножие горы Машука, на котором ясно виднелся туфовый холм, откуда несет сернистый источник».

«С правой же стороны нашей дороги возвышалась так называемая Железная гора, а далее, очень крутая и скалистая Змеиная гора и, наконец, против нас сам величественный Бештау».

«Между Железной горою и Бештау имеется глубокая и широкая долина, богатая лесом и минеральными источниками, среди которых есть теплый минеральный ключ, вытекающий с восточной стороны Железной горы». Однако сам источник Паллас не нашел. Сделал это другой человек.

Фридрих Йозеф Гааз (о нем подробнее в следующих статьях) урожденный немец, изучавший философию и математику в Йенском университете и получивший медицинское образование в Вене, и правша и левша, одинаково хорошо работавший обеими руками был хорошим специалистом по глазным болезням. Сделав удачную операцию и излечив от трахомы русского посланника при венском дворе князя Репнина, после долгих уговоров Гааз приезжает в Россию. Здесь он приобретает большую известность, практикуя в качестве частного врача. И вскоре Ее Императорское Величество вдовствующая императрица (вдова Павла I) Мария Федоровна назначает его главным врачом Павловской больницы (ныне это четвертая градская клиническая больница).

Свой отпуск 1809 года он провел на Кавказе, что произвело на него неизгладимое впечатление, но больше всего поразили минеральные источники. Он пытался выяснить местонахождение источников, но разрозненность сведений не позволила сделать это. Три попытки не имели успеха.

Выхлопотать себе право на эти поездки стоило ему немалого труда. Вторая поездка была ему разрешена лишь в виде исключения и с тем, что, как сказано в приказе по больнице 31 мая 1810 г., он «сей просьбы впредь повторять не будет».

Собираясь сюда во второй раз, он изучает труды, побывавших в здешних местах, ученых: «Я знал о существовании Терских минеральных вод из описания Гюльденштедта.»... «Только Паллас дал нам некоторое представление о минеральных водах Кабарды. Но, похоже, с тех пор (а минуло 17 лет) их стали использовать еще меньше, тогда как Гюльденштедт сам был свидетелем лечения и исцелений, свершившихся на Терских водах».

«Со свойственным мне пылом я влюбился в этот край, который, несмотря на свой дикий, пустынный и грозный вид, как-то по-особенному привлекал и очаровывал всякого путешественника».

В свой следующий приезд (в 1810 году), Гааз знакомится с кабардинским князем, полковником русской армии Измаил-беем Атажукиным (1750—1812) (о нем, думаю, тоже можно будет впоследствии остановиться поподробнее), который впоследствии стал прототипом героя поэмы М. Ю. Лермонтова «Измаил-бей».

«Когда я второй раз приехал в Константиногорск, то был приятно удивлен, узнав от черкесского князя Измаил-Бея о том, что позади Бештау действительно существует горячий источник, в котором он купался, и куда он милостиво согласился меня проводить. Я, как и все те, кто будет пользоваться этими водами, в неоплатном долгу перед князем за любезность и доброжелательность, с которой он вызвал нужных проводников и организовал экспедицию к ключам, коея и состоялась на следующий день 26 июля...» — пишет Гааз.

И вот он настал тот самый знаменитый день, когда открыт был первый Железноводский источник! Из Константиногорского укрепления выехали около 3 часов дня. Проводник был  из Аджи-аула (Аджи-аул, другое название (Хаджи-Хабля) был расположен у Козьих скал горы Бештау, справа протекает река Гремучка. Слева от дороги, ведущей к горе Бештау от пос. Иноземцево, по некоторым данным, просматриваются остатки кладбища). «Мы прошли совсем рядом с маленькой горкой, которая но-черкесски называется Чишеупса, что означает «глыба брошенной земли», и оставили ее слева. Затем полторы версты шли по полю. Идя по дороге, огибающей Чишеупсу справа, мы сделали небольшой крюк и тропинкой, узкой и извилистой, по которой едва могли проехать дрожки, достигли задней стороны Бештау».

Далее экспедиция отправилась в Арсланбек-аул, который находился на северо-западном склоне горы Бештау в 2 км от теперешнего железнодорожного вокзала Железноводска, примерно в районе Орлиных скал. Иногда его еще называют Росламбек-аул). Здесь к ним присоединился местный проводник, который знал эту местность очень хорошо. С помощью этого проводника экспедиция Гааза и вышла к горе, которая по некоторым сведениям не имела официального названия, что кажется весьма сомнительным. Местность была обжита и, скорее всего, название у теперешней Железной все-таки имелось. (Есть еще версия, что неподалеку жили абазины (и по абазински Железная называлась Гуч-тау).

Так или иначе экспедиция обогнув гору обнаружила источник, который представлял собой ручей с желтовато-охристыми берегами, стекающий с вершины небольшого холмика на котором был грубо сложенный теми же самыми абазинами бассейн для купания, «который, быть может, имеет около 3 аршин длины, 4 ширины и около 1 аршина глубины», т. е. на теперешний лад, примерно 2 метра шириной, 3 метра длиной и примерно 70 сантиметров глубиной. Были сделаны необходимые исследования, а надо сказать, что у Гаазом для этого были зараннее взяты приборы.  «Термометр в 6 часов пополудни показывал 80 градусов по Фаренгейту, а температура воды в бассейне достигала 108 градусов. Эта вода, набранная в стакан, прозрачная и чистая, без запаха, горячая, но приятная для рта и желудка, слегка солоноватая и терпкая на вкус, как и все железистые воды». По другим данным (Из сборника «Врата милосердия» С. В. Пучков «К характеристике доктора Ф. П. Гааза») при температуре воздуха 21,3° С, а это примерно 70 градусов по Фаренгейту, вода истекающая из источника оказалась с температурой 33,8° С, а это 93,2 F соответственно.

На глаз был определен дебит – около двух ведер в минуту или 2 л/сек. (Какая-то нестыковка – выходит, если ведро наливается за 5 сек., то со скоростью 2 л/сек за минуту нальется 12 ведер!) Величина сухого остатка составила 2,1 г/л, а это соизмеримо с современным данным. (Сухой остаток определяют выпариванием предварительно профильтрованной пробы с последующим высушиванием при 10 градусах Цельсия. Потери при прокаливании определяют содержание в сухом остатке органических веществ.)

Далее Гааз отмечал: «Железный горячий источник, открытый мною, есть один из самых интересных в мире. В Европе не известно ни одной минеральной воды, которая была бы железистой и в то же время имела температуру в 34° С».

Это было очень необычно! Большинство железистых вод Европы  холодные и при нагревании содержащееся в них железо осаждается. А в открытой Гаазом воде, наоборот! Железо осаждалось при охлаждении! Поэтому она как нельзя лучше подходила для принятия лечебных горячих железистых ванн.

По цвету отложений Гааз решил, что вода богата железом. Но позднее было установлено, что содержание железа едва достигало 5 мг/л, что не позволяет отнести эти воды к типу железистых. Источники оказались углекисло-гидрокарбонатно-сульфатно-натриево-кальциевыми. Этот источник и совестно с ним гору Гааз было назвал Константиновскими в честь Великого князя Константина Павловича. Но название не прижилось. И теперь мы их знаем как источник №1 или Лермонтовский (его переименование — совсем другая история) и гора Железная.

Гааз упоминает еще об одном источнике, находящемся поблизости от описанного. По-видимому, это нынешний источник № 2. С более умеренной температурой воды и расположен он был на расстоянии «как кажется в версте от главного». Сам Гааз его не видел, но пил принесенную оттуда воду и нашел ее сходной с водой описанного источника. Исследования были прерваны внезапно разразившимся дождем и решено было возвращаться. Путь назад проходил по северо-восточному склону Бештау и эта дорога оказалась легче и красивей, чем дорога к источнику.  Вся экспедиция длилась около 4,5 часов.

Спустя несколько дней (1 августа 1810 г.) Гааз во второй раз посетил железистый источник, но уже с почетным членом Российской академии наук бароном Борисом Ивановичем Фитингофом (1767-1829) и его старшим сыном Павлом. На этот раз экспедицию сопровождал отряд из шести казаков под командованием полковника Агеева, командира Донского казачьего полка.

Ну а в третий и уже в последний раз в конце августа 1810 г. Гааз один с проводником-татарином приехал к железистому источнику, чтобы провести более подробные опыты с реактивами и выпариванием. Они добрались до источника по хорошей окружной дороге, через Шотландскую колонию, через несколько аулов и гору Развалку. Но и в этот раз второй источник он так и не нашел. А вскоре после этого доктор Гааз уехал в Москву.

Ну а первый серьезный химический анализ воды нового источника был сделан в лаборатории Императорского Московского университета по просьбе доктора Гааза осенью 1810 года. Изучение и анализ проб проводил член местного Физико-Медицинского общества доктор медицины Фердинанд-Фридрих Рейс (1778-1852), заслуженный профессор химии Московского университета, заведующий одной из старейших аптек Москвы.

Итак, мы имеем очень редкий случай в истории городов российских, когда известен очень точно не только день рождения города но и даже час! Еще раз повторю цитату Гааза: «Термометр В 6 часов пополудни показывал 80 градусов по Фаренгейту…». Отсюда и ведется летоисчисление Железноводска – 26 июля (7 августа) 1810 года!

Добавлю еще только, что описание своего пребывания на Кавказе и проведенных там работ Гааз изложил в изданной им в 1811 году книге «Ma visite aux eaux d`Alexandre» («Мое посещение Александровских вод...») (365 страниц), составляющей ныне крайнюю редкость, потому что большая часть ее экземпляров погибла при пожаре Москвы.